Особняки и иконы братьев Рябушинских

Материал подготовил аккредитованный эксперт РОСОХРАНКУЛЬТУРы в области экспертизы иконописи. Глубокий знаток русской живописи 19-нач. 20 века. Имеет многолетний стаж работы в НИИ Реставрации. Преподаватель Института арт бизнеса и антиквариата – Самойлов Александр Юрьевич.

Отцы СЕМЬИ

История семьи Рябушинских — резонансная тема — увлекательно прочитывается в контексте времени. В судьбах носителей фамилии — «стратигафия» просвещающегося русского общества 2-ой пол. XIX – нач. XX вв, невероятные сюжеты и «сферы присутствия» по жизни.

Дед — Михаил Яковлевич — основатель клана, 12- летний крестьянский отрок, поступил «мальчиком» в лавку, а в 16 уже записался в третью гильдию московского купечества и начал самостоятельную торговую деятельность в холщовом ряду Гостиного двора. Через 40 лет купил небольшую ткацкую фабрику и оставил после себя капитал в 2 миллиона рублей.

Отец — Павел Михайлович — продолжил коммерческие начинания родителя и основал в 1887 в Москве «Товарищество мануфактур П.М. Рябушинского с сыновьями». К 1899 четверо из восьми сыновей были в семейном деле. Другие предпочли иные «сюжеты жизни».

Павел Павлович Рябушинский (1871 – 1924) «задействовался» в предпринимательстве, высокой политике и государственной деятельности. В этом преуспел. По партийной принадлежности он был членом партии октябристов и прогрессистов. По государственной — член Государственного Совета от промышленности. Активно «спонсировал» августовский мятеж 1917 генерала Л.Г. Корнилова. Эмигрировал во Францию в 1920.
Иконы Павел Павлович не собирал.

Николай Павлович Рябушинский (1877 – 1951) не стал заниматься делом семьи и отметился в богемной среде многими начинаниями — небесталанно, но сумбурно, мимолетом, по-дилетантски. Окунувшись в художественно-артистическую жизнь Москвы, имея «подъемную» долю наследства, стал писать статьи по искусству, издал книжку стихов, сочинял музыку. Пробовал живописать картины, которые « … являли собой фейерверки малиново-апельсиновых и винно-желтых огней» (А. Белый).

В 1905 сошелся с молодыми художниками, которые вскоре стали именоваться «голуборозовцами» — по названию выставки «Голубая роза» (1907), организованной на средства Николая Павловича.

Художников-символистов привечали поэты-символисты журнала «Весы», где редактором был В.Я. Брюсов. Потом — в журнале «Искусство», который после нескольких номеров «завершился». А потом родилась идея издавать свой литературно-художественный журнал — по примеру петербургского «Мира искусства» (1898/99 — 1904). Средства дал Николай Павлович и стал издателем-редактором журнала «Золотое руно», который выходил с 1906 по 1909 (последний номер подписчики получили в январе 1910). К названию и внешнему облику журнала Николай Павлович относился очень серьезно.

С журналом сотрудничали самые талантливые представителями литературно-художественной элиты «Серебряного века». Число получателей было невелико, однако кроме известных и уважаемых лиц, журнал получали библиотеки, гимназии, общественные собрания — в Москве, Петербурге, в более 70-ти городах Российской империи, подписчики во Франции, Германии, Италии, Швейцарии.

Проявил интерес к журналу Николай II. Николай Павлович был удостоен высочайшей аудиенции и преподнес государю конволют из 9 первых номеров.

В 1909 Николай Павлович разорился. Пережил таинственную (испепеляющую !) любовную драму. Пытался покончить с собой в доме № 10 на Б. Садовой, где М.А. Булгаков поселил компанию Воланда. После 1917 эмигрировал, жил в Париже.

Николай Павлович иконы собирал, но больше как-то «эпизодически». Как и многое другое. «Картины у Рябушинского были ценнейшие: Кранах, Брейгель, Никола Пуссен. И тут же рядом произведения современных французских мастеров: он особенно он любил К. Ван Донгена и Ж. Руо, работы которого начал собирать первым в России» (Н.Г. Думова).

«... были хорошие картины только что вошедшего в славу Ван-Донгена и особенно драгоценны несколько Ван-Гогов ...» (С.А. Виноградов, художник)

В 1911, стесненный материальными обстоятельствами, коллекцию икон продал Алексею Викуловичу Морозову, собирателю (владелец лучшей тогда в России коллекции русского фарфора!), представителю именитого рода купцов-старообрядцев Морозовых.

И еще. В Москве Николай Павлович «остался» своим любопытным архитектурным начинаем — виллой «Черный лебедь», памятником эпохи модерна в стилистике неоклассицизма, «строительной причудой», ностальгией богача-нувориша «по аристократической патриархальности».

Вилла построена в 1908 по проекту В.Д. Адамовича при участии В.М. Маята. Экстерьер здания отличал «гротескный эффект столкновения языка классики с языком модерна», который совершенно экзотическим образом, театрализовано реализовался в интерьере. Особенно — в организации пространства и дизайне холла, вероятно, одном из самых интересных решений в искусстве интерьера ХХ в. Интерьер виллы не сохранился. Можно увидеть лишь мраморный барельеф «Леда и лебедь» — чувственный модерн в архитектурном декоре. Изображение лебедя присутствовало во всем убранстве — мебели, столовых приборах (даже на бокалах и рюмках из венецианского стекла, изготовленных по специальному заказу в Италии).

Князь С. Щербатов, художник, известный художественный и общественный деятель, знаток и собиратель (в доме на Новинском бул. помещалась собранная им «со строгим отбором» ценная коллекция картин русских художников и старинных русских икон) дал весьма нелицеприятную характеристику особняку и владельцу, «передовому меценату», сравнивая его с римлянином времен упадка. «Черный лебедь» … был символом всего внутреннего содержания этого молодого и шалого мецената, сыплющего деньгами и не останавливающегося ни перед любым капризом, ни перед любой затеей».

Проект перестройки главного дома, эскиз холла (вариант). Архитектор В.Веснин, 1915г.	Интерьер мастерской Н.П.Рябушинского на вилле «Черный лебедь» Фотография 1910-х гг.
Интерьер холла виллы «Черный лебедь». Фотография из «Ежегодника Московского Архитектурного общества», выпуск 2, 1910-1911 гг.	Интерьер кабинета Н.П.Рябушинского на вилле «Черный лебедь» Фотография 1910-х гг.

Творение Ф.О. Шехтеля, особняк на Малой Никитской (1900 – 1902), замечательный памятник архитектуры модерна, тоже сохранился. Ему случилось стать местом первораскрытия многих памятников древнерусской живописи.

Степан Павлович Рябушинский (1874-1942), владелец особняка, явил пример радетельного исполнения своего дела, «мессиански» открывшегося ему, когда стал смотреть на икону «не только с Божественной, но и с художественной стороны».

Предприниматель. Банкир. Московский собиратель церковной утвари, лицевого шитья и тканей, предметов прикладного искусства, рукописных и старопечатных книг, Степан Павлович владел выдающейся коллекцией икон музейного значения. В 1917 коллекция была разорена. Иконы из московского особняка музея подмосковного имения в Степино изъяли в ГМФ. Потом, в 1924 - 1928 отдельные иконы поступили в «Антиквариат», Оружейную палату, ГИМ, ГТГ, Пермский и Кубанский музеи.

Степан Павлович эмигрировал из России после 1917, жил в Милане.

«Сюжет жизни» Степана Павловича Рябушинского до 1917 удивляет культурно-просветительской активностью. Его имя «задействовано» почти во всех ярких событиях московской художественной жизни того времени — выставках, публикациях, музейном строительстве. Главное — связывается с открытием древнерусской живописи, с практикой систематического раскрытия икон. Опыт реставрации икон, открытых его реставраторами и вошедших в собрание, Степан Павлович описал в статье 1928 «Заметки о реставрации икон».

Иконы из собрания Степана Павловича как арте-факты «запечатлели» практику «антикварной реставрации» нач. ХХ в. Они, прошедшие «старооброобрядческую» реставрацию, причем реставрацию лучших иконников, в мастерских С.П. Рябушинского и И.С. Остроухова — и сегодня предмет «горячечных» дискуссий о подлинности и «новодельной имитационности».

Начало собирательства Степана Павловича в сущности, случайность.

Мотивация собирательства всегда была, есть и будет индивидуальной. Коллекционная страсть вспыхивает нежданно-негаданно — открывается врожденная предрасположенность, сказывается воспитание или семейная традиция, профессиональная деятельность или мода.

Но случайность … П.П. Муратов, блестящий историк искусства, знаток икон, непосредственный участник и летописец «иконного движения», вспоминал, как художник Виктор Васнецов увидел у иконников новгородское письмо XV в. и пленился им. Эстетическое озарение инициировало собирательство художника, «вылившееся» в коллекцию — около 200 икон; среди них — две иконы XV в. — «Деисус» и «Никола Зарайский в житии».

Собирательство икон отвечало тенденции возрождения русского национального стиля.

Это движение, набиравшее художественную силу в Абрамцево под Москвой, имении купца и промышленника Саввы Ивановича Мамонтова, и Талашкино, имении княгини Марии Клавдиевны Тенишевой в Смоленской губернии, — лелеяла патриотическая благотворительность меценатов с разных социальных ступенек.

Первую икону Степан Павлович приобрел у И.Л. Силина в 1903, но не увидел под наслоениями древней живописи.

«... С,П. Рябушинский не хотел отдавать не расчищенные произведения в иконописные мастерские, где, по его мнению, «искажали и портили древность». Известный антиквар и знаток икон Иван Лукич Силин познакомил начинающего коллекционера с Алексеем Васильевичем Тюлиным, который стал руководителем созданной С.П. Рябушинским небольшой мастерской для расчистки древних икон, находившейся на Малой Никитской улице в Москве» (В.В. Баранов)

Но чтобы понять, что есть собирательство и реставрация икон «в формате Рябушинского», позволим небольшой экскурс в историю иконного собирательства в Российской империи — хотя бы и потому, что уже упомянуты имена Силина и Тюлина.

Начало собирательства икон принято отсчитывать, приблизительно, с середины XVIII в. — наследное собрание икон А.Е. Сорокина (ум. после 1875) от деда, «собиравшиеся» в домашней моленной.

Эволюцию иконного собирательства в XIX — начале ХХ вв. можно, вероятно, представить следующим образом

— от собирательства «историко-культурно-этнографического» характера,

— к пониманию иконы как художественного произведения,

— к открытию эстетики раскрытой древнерусской живописи, ее исключительной изобразительной выразительности и красоты — после выставки 1913.

В XIX в. доминирует старообрядческое собирательство.

"Собирателями и держателями древних икон были старообрядцы. Мотивы … были … религиозными или бытовыми. Но постепенно в этой среде развился и окреп тип настоящего страстного коллекционера древности и редкости» (П.П. Муратов).

Старообрядцы были знатоками иконописных стилей, «... разделяли иконы на следующие пошибы письма: корсунский, сербский, киевский, новгородский, костромской , устюжский, строгановский, мовский, сибирский, монастырский, фряжский» (В.В. Филатов).

Старообрядцы-знатоки сочетали книжность и умение ремесла иконника и реставратора.

Были реликтом сохранившейся культуры допетровской Руси, жили по старым патриархальным понятиям.

Имели коллекционно-художественные приоритеты, предпочитая строгановские иконы и мелочное монастырское письмо.

Назовем наиболее значительные имена собирателей-старообрядцев Москвы.

Е.Е. Егоров (1863 - 1917), купец, видный деятель старообрядческой общины на Преображенском кладбище, собирал с 1880-х. Обладал лучшим собранием строгановских икон в Москве; гордость — миниатюрного письма строгановские иконы XVI – XVII вв.

Братья И.И. и А.И. Новиковы, купцы, построившие старообрядческй храм в новгородско-псковском духе за Покровской заставой. «... выказана инициатива художественного вкуса и исторического чутья совершенно удивительная» (П.П. Муратов)

Братья И.К. и Г.К. Рахмановых, купцы, благодаря которым Муратов имел возможность попасть в старооброобрядческие моленные.

Личность Ивана Лукича Силина (ок. 1825-1899) заслуживает особого разговора. Антиквар-букинист, родившийся в Гуслицкой вол. Московской губ., старообрядческом центре книжной миниатюры и медного литья, начал собирать с середины XIX в., когда в 1852 открыл лавку на Старой площади. Привел в собирательство сыновей — Дмитрия и Егора.

В коллекции Силина были представлены иконы многих школ и пошибов. Особенно Силин выделял палестинскую «Богоматерь Умиление» и греческие — «Спас Эммануил» и «Вход в Иерусалим» (обе — XIII в). В ГТГ находится небольшая икона «Преображение» из собрания Силина с надписью на обороте: «Аз писал многогрешный сию икону Андрей Иванов сын Рублев Великому Князю Василию Васильевичу». Иконы с «рублевской легендой» были характерны для старообрядческой среды.

Собрания Е.Е. Егорова и П.М. Третьякова пополнялись при непосредственном участии Силина.

У Силина на выставке 1890 года П.М. Третьяков приобрел иконы, ставшие началом его коллекции. В 1890 – 1892 Третьяков купил у Силина 17 икон, заплатив за них свыше 100 000 рублей.

Но «... было бы странно, если бы интерес к иконе … остался бы в «замкнутом» старооброобрядческом кругу!»

Если в «культурном обществе» интерес к собирательству икон в 1-ой половине XIX в. эпизодичен, то 2-ая половина XIX – начало ХХ вв. отмечены всевозрастающей тягой к иконному собирательству.

Расширяется контингент — вовлекаются представители различных социальных слоев — и география собирательства. «Иконная тема» входит в литературу «Запечатленным ангелом» Н.С. Лескова. «Бытийность» старообрядческого мира открывается в эпической дилогии «В лесах» и «На горах» (1871 - 1874) П.И. Мельникова-Печерского. «Со всем этим бытом старооброобрядческого собирательства русское общество было очень мало знакомо. Из людей «просвещенных», что-то вообще смысливших в искусстве или интересовавшихся стариной не с бытовой, а с художественной стороны, очень мало кто имел случай бывать в старооброобрядческих горницах и моленных» (П.П. Муратов).

«Светские» собиратели Москвы и Петербурга.

С.Г. Строганов (1794 – 1882). Граф, из той ветви Строгановых, именем которых названа иконописная школа. Основал Рисовальную школу, известную впоследствии как Строгановское училище. В его коллекции было много подписных строгановских икон. «... совершеннейший современный знаток русского иконописания» (Н.С. Лесков).

М.П. Погодин (1800 – 1875). Историк, литератор, библиофил. Из крепостных — вольную получил в 6 лет. Академик Петербургской АН (1841). Начал собирать иконы с 1840-х.

Н.М. Постников (ок. 1827 – ок. 1897). Купец-антиквар, владелец магазина икон и церковной утвари, собиравший с 20 лет, за 40 лет подобрал удивительную коллекцию. Много икон приобретал у других собирателей. Под его влиянием загорелись собиранием родственники и друзья. В 1888 составил и опубликовал каталог своей коллекции.

В.М. Васнецов (1839 – 1926). В период написания «Богатырей» в 1890-е., восхищенный красотой древних икон, стал собирателем.

П.М. Третьяков (1832 – 1898), собравший беспримерную коллекцию русской живописи, чутко реагировавший на новые веяния в собирательстве, иконы начал приобретать с начала 1890-х. Коллекция из 62 икон передана Третьяковской галерее наследниками в 1899.

П.И. Щукин (1853 – 1912). Промышленник, из именитой купеческой семьи, собирал образцы старого быта и искусства — от серебряных жалованных ковшей до икон и крестьянской утвари. «Серьезнейший собиратель из всех, мне известных. Потому что он не собирает ничего, предварительно не собравши об этом предмете целую библиографию и не изучивши его по книгам» (А.В. Бахрушин)

Н.П. Кондаков (1844 – 1925). Выдающийся ученый, историк византийского и древнерусского искусства отдавал предпочтение иконам Мстеры, Палеха, Холуя. Он разработал иконографический метод изучения средневекового искусства. Начал коллекционировать прориси сложных повествовательных сюжетов — «Да молчит всякая плоть», «Шестоднев», «Недреманноое Око», «Символ веры», «Достойно есть», «Величит душа моя Господа» и т.д. — с конца 1890-х.

Н.П. Лихачев (1862 – 1936). Историк византийского и древнерусского искусства, организатор и руководитель Музея палеографии, собирал иконы с 1896.

В собирательство вовлекается провинция. В Пскове купец, археолог-самоучка

Ф. М. Плюшкин (1837 – 1911) с 1860-х собирал иконы. Крупнейший провинциальный собиратель — его коллекция «всех древностей» насчитывала около 1 млн. предметов! На Волге, в Городце — Г.М. Пряниишников (1845 – 1915). Купец второй гильдии, он, по словам П.П. Муратова, обладал редкой художественной чуткостью и зоркостью. Собрание включало около 700 икон. Во Владимире иконы собирал В.Т. Георгиевский (1861 – 1923), основатель городского музея, сотрудник Комиссии по раскрытию древнерусской живописи под руководством И.Э. Грабаря.

Проходят первые выставки древнерусского искусства. Выставка русской старины (1890), прошла в Москве, в залах Исторического музея и была приурочена к XVIII Археологическому съезду. Впервые в широком масштабе показаны иконы из частных собраний. Коллекция подбиралась главным образом старообрядцами, была весьма пестрой по составу, лишь в малой степени содержала раскрытые древние иконы.

Частные коллекции естественно трансформируются в общедоступные частные музеи. В 1896 открылся музей П.И. Щукина «Российские древности». Меценатство входит в моду. Граф С.Г. Строганов пожертвовал 69 икон в Музей ОПХ в 1870 и 10 икон в Церковно-археологический музей Петербургской духовной академии — в 1881. Степан Павлович передавал иконы в старообрядческие моленные.

Мастера-иконники в старообрядческих мастерских Москвы занимаются реставрацией. Среди наиболее известных — В.П. Гурьянов (1867 – 1920), из семьи потомственных мстерских иконописцев, реставратор и придворный иконописец. Реставрировал иконы Успенского собора Московского Кремля (1896), древние иконы Троице-Сергиевой Лавры, Успенского собора во Владимире и т. д. В 1904 – 1905 руководил раскрытием рублевской «Троицы».

Мстёрец Е.И. Брягин «был излюбленным и как бы «придворным» мастером И.С. Остроухова. Через его руки прошли все лучшие иконы остроуховского собрания» (П.П. Муратов). Мстёрцы М.О. и Г.О. Чириковы работали на братьев Новиковых

В маленькой мастерской в особняке на Малой Никитской А.В. Тюлин делает первые расчистки, которые убедили Степана Павловича в эстетической ценности древней иконы и утвердили в желании собрать коллекцию шедевров. Интерес к иконам обернулся коллекционной страстью!

Работу по расчистке начинал Алексей Васильевич, через год в нее включился сын — Александр Тюлин, сотрудник Московского археологического института.

Алексей Васильевич Тюлин (ок. 1860 - 1918) — « ...всю жизнь просидел в иконописных мастерских, и, в конце концов, главной его работой стала расчистка икон. А.В. Тюлин был виртуозом своего дела, «его познание нового и старого наслоений, его знание древней иконописи были колоссальные».

. ...Алексей Васильевич умер в декабре 1918 года от тифа. И.Э. Грабарь называет его «старейшим московским иконником-реставратором» (В.В. Баранов).

Александр Алексеевич Тюлин (1883 -1919, январь). Реставрировал «Троицу» в 1918.

«... один из наиболее даровитых реставраторов древнерусской живописи ... Особенно силен он был в вопросах стилистических и иконографических, что давало ему перевес над многими товарищами по реставрации» (И.Э. Грабарь)

«Александр Алексеевич состоял действительным членом Церковно-археологического общества при Обществе любителей духовного просвещения, был близко знаком с И.С. Остроуховым,

И.Э. Грабарем, П.И. Нерадовским и пользовался их уважением. При подготовке сборников «Русская икона» именно ему было предложено написать статью о технике иконописания. С 1918 года он работал в Комиссии по сохранению и раскрытию памятников древнерусской живописи, одновременно являясь заведующим реставрационной мастерской Троице-Сергиевой лавры, «где произвел целый ряд блестяще выполненных работ». Александр Алексеевич умер от тифа в январе 1919 года» (В.В. Баранов)

«Когда … иконник любит свое дело, интересуется им, ищет обогатить запас своих знаний, читает, прислушивается к речам испытанных мастеров, он превращается в мастера, которому можно доверить самый драгоценный памятник. С такими мастерами – а их у нас немало – можно было действительно вдохнуть новую жизнь в технику реставрации, применив к ней всю совокупность научных методов» (И.Э. Грабарь).

Реставрационная практика мастерской С.П. Рябушинского характеризовалась повышенной ответственностью реставраторов по сохранению авторской живописи. Они стремились к минимуму тонировок, делая их «видимыми».

«Все иконы, которые проходили через мою мастерскую, детально нами изучались, осторожно расчищались и приводились в такой порядок, где ясно было видно, что все новое, наносное снято и осталась одна красота древнего письма. Те места или выпадины, которые мешали полноте впечатления, поправлялись и реставрировались Александром Алексеевичем в полутон. Выдерживая точный рисунок оригинала, поправка делалась таким образом, что утраченные места ясно были видны, и икона не носила характера сплошной записи» (С.П. Рябушинский).

Среди наиболее известных икон собрания Степана Павловича, прошедших реставрацию, — «Богоматерь Одигитрия Смоленская» (2 пол. XIII. ГТГ; первоначальную расчистку братьев Чириковых завершил А.В. Тюлин ), Рождество Богоматери» (сер. XIV. ГТГ) и «Архангел Михаил» (кон. XIV - нач. XV. ГТГ).

Исследование этих икон под микроскопом вначале 2000-х показало их удовлетворительную сохранность и высокое качество реставрации нач. ХХ в. В результате исследования была подтверждена существующая атрибуция и опровергнута негативная оценка реставрации, данная в каталогах ГТГ 1963 и 1995 гг.

Отметим только реставрацию «личного» на иконе «Богоматерь Одигитрия».

Наличие верхних слоев живописи — подрумянок и длинных оживок, завершающих моделировку, свидетельствует о хорошей сохранности лика Христа. «Черные контуры головы Младенца — авторские: поверх них лежат белильные жемчужины нимба Младенца, несомненно, первоначальные». Хорошая сохранность «личного» на левой руке Богоматери, ее шее и нижней части лика.

Легкие потертости верхнего красочного слоя — на щеках Богоматери, пальцах ее правой руки и правой руке Младенца.

Отметим и то, что на полях с надписью на местах утрат сделана только подгрунтовка, без «реконструкционного» возобновления надписей.

Сформулируем некоторые выводы.

«... должно быть отмечено высокое качество раскрытия древней живописи в мастерской

С.П. Рябушинского. Следов работы скальпелем обнаружить практически невозможно. Микроостатки снятых записей можно заметить только под микроскопом. Тщательно раскрывая старую живопись, реставратор, как правило, не удаляет старые чинки грунта и тонировки, если под ними нет первоначальной живописи. В этом он даже более осторожен, чем многие представители музейной реставрации. Следование этому принципу уменьшает число реставрационных дописей.

Восполняя утраченные фрагменты первоначальной живописи достаточно близко к оригиналу, реставратор не всегда соблюдает разницу в тоне. Для достижения единства живописной поверхности иконы, он рисует на новых участках кракелюр, иногда использует набрызг краски. Эти приемы не имеют целью обман зрителя, поскольку легко опознаются даже при беглом рассмотрении. … Дописи всегда лежат строго в пределах утрат и отличаются от оригинала по составу пигментов и технике исполнения. Поэтому их всегда можно отличить от авторской живописи» (В.В. Баранов)

Реставраторами двигало стремление сохранить эстетическое начало восприятия красоты древней иконы, не превращая ее в предмет археологии.

Отдадим должное профессионализму и этике реставраторов, уму и вкусу (не в пример нынешним «коммерческим»!) их «продюсера» С.П. Рябушинского в высокой «миссии» раскрытия древней живописи в мастерской